М.Ю. Лермонтов и Дж. Г. Байрон

Шестнадцатилетний М.Ю. Лермонтов писал:

Я молод, но кипят на сердце звуки,

И Байрона достигнуть я б хотел;

У нас одна душа, одни и те же муки, –

О, если б одинаков был удел!..

Через два года он заявляет другое:

Нет, я не Байрон, я другой,

Еще неведомый избранник,

Как он, гонимый миром странник,

Но только с русскою душой.

Эти строки – пробуждение национального самосознания поэта с «русскою душой».
Своей поэзией, в которой сочетались скорбь, ирония, воля к победе, Байрон вызывал интерес у многих представителей мировой литературы XIX века. Появилось направление, известное как «байронизм». Оно оказало влияние и на раннее творчество М.Ю. Лермонтова.



Троюродный брат М.Ю. Лермонтова А.П. Шан-Гирей вспоминал: «Вообще, большая часть произведений Лермонтова этой эпохи, то есть с 1829 по 1833 год, носит отпечаток скептицизма, мрачности и безнадежности, но в действительности чувства эти были далеки от него. Он был характера скорее веселого, любил общество, особенно женское…».
Впервые с произведениями Дж.Г. Байрона в переводах В.А. Жуковского, И.И. Козлова и других русских авторов М.Ю. Лермонтов познакомился в Москве.
Близость к Байрону проявилась в поэмах «Хаджи Абрек», «Боярин Орша». Лермонтов позаимствовал не только отдельные ситуации из «Гяура», «Паризины», «Осады Коринфа», но и определенные черты байроновских героев. Строки Лермонтова «Мой дом везде, где есть небесный свод…» и отрывок «Синие горы Кавказа…» имеют параллели в «Чайлд Гарольде». Но Лермонтов всегда оставался самим собою и, по словам Ахматовой, «начал писать нечто такое, где он никому не подражал, зато всем уже целый век хочется подражать ему».