Венчание и свадебные гуляния в Тарханах

Наступал день венчания, обычай требовал, чтобы жениха и невесту везли в церковь порознь, в разных «поездах», сопровождающие назывались «поезжанами», так они и писались в церковных книгах тарханских церквей лермонтовского времени. 

Поезжане распределяли между собой обязанности — возглавлял поезд сват-хожалый, другие участники были дружками, подружками и погонялками, последние служили посыльными. Поезд состоял из нескольких повозок, запряженных лучшими лошадьми, оглобли и дуги украшались лентами, яркими лоскутами, колокольчиками.  

Направляясь в церковь, жених первоначально получал благословение родителей и ехал за невестой на выкуп, которая к тому времени была подготовлена — коса расплетена, волосы расчесаны на пробор и заплетены в две косы, уложенные в бабий убор. Расставшись с девичьей косой, невеста расставалась с девичьей волей. Родители невесты благословляли ее на брак и ожидали жениха. 

Вместе с дружкой (поручителем) жених подъезжал к дому невесты, здесь уже было многолюдно, но дверь, как правило, закрыта и хозяева негостеприимны. Гости начинали стучать в двери и окна, окликать хозяев и, наконец, дверь приоткрывалась и из дома выходила женщина, родственница невесты, баба бойкая, крепкая и не трусливого десятка, которая упрекала приехавших за шум и озорство и советовала убираться подобру-поздорову. Завязывалась беседа, спор, со стороны жениха объясняли цель визита, но женщина была непреклонна и стояла на своей, мол невесты никакой нет и не было, что они, видимо, ошиблись местом и призывала во свидетельство участников потехи, собравшихся смотреть выкуп. Приехавшие просились в дом, отдохнуть с дороги и испить водицы и, в конце концов, жених со свитой проникал в хоромы, где за столом его ожидала невеста в подвенечном платье и под фатой, в окружении подруг, рядом с ней сидели брат или сестра со скалкой, которой постукивали по столу с требованием выкупа, а иначе скалка пойдет в ход. Прибывшие вступали в переговоры, наполняли три кружки монетами, под общий задор подруг невесты и продавца со скалкой. Вырученная сумма поступала в собственность брата или сестры невесты и ее подруг. 

Выкупив невесту, жених занимал место рядом с нею по левую сторону, девушки освобождали скамью для родных и товарищей жениха, которых хозяин гостеприимно угощал, в то время подруги невесты пели величальные песни. Жених и невеста здесь не пили и не ели. 

После величальных сват хожалый давал команду «пора», все вставали из-за стола, в этот момент невеста незаметно бралась за угол скатерти и слегка натягивала его, чтобы подруги вышли замуж следом за ней. 

Жених усаживал невесту во вторую повозку, сам занимал место впереди поезда. У церковных ворот он брал невесту под левую руку и вел в церковь, дружки и подружки следом, родители при венчании не присутствовали. После венчания путь новобрачных лежал в дом мужа, куда они ехали уже в первой повозке, за ними с песнями следовали весь поезд. У порога молодых с хлебом и солью встречали родители, молодые низко кланялись, отламывали и съедали по куску каравая и проходили в дом. 

В доме молодого супруга собиралась родня жены и начинался свадебный пир под названием гарны. В нем участвовала и родня жениха, но первыми столы занимали близкие невесты по степени родства. Свекор и свекровь за стол не садились, они потчевали сватьев, не отводилось место за столом и девушкам-певицам, которые пели величальные молодым и гостям. За столом гости сидели парами: жена возле мужа. После величальных гостям, вновь провозглашали тост за здоровье молодых, кричали «горько», и свадьба переходила во всеобщее разгулье с песнями и плясками. 

На другой день отец невесты принимал у себя родню зятя. Приглашение на это застолье сопровождалось розыгрышем традиционной сцены под названием искать ярку. Искали ярку ряженые, один из которых непременно был пастухом. Отец невесты подносил им по чарке и они с частушками, песнями и плясками шли улицей к дому свата. Похлопывая кнутом, пастух спрашивал по пути у всех встречных, не видели ли они пропавшую ярку, которая не пришла ночевать. Пастух и ряженые называли приметы: в зависимости от цвета волос невесты — черная или белая, толстая или худая, могли назвать и упитанной, шерстистой или племенной. В доме новобрачных встречали балагуров гостеприимно, молодуху к тому времени прятали в укромном уголке чулана или в сенях, или на печке. Рядом с невесткой ложилась сестра жениха или другая родственница, ряженая дряхлой старухой. И только ищущие подходили к ней, их просили не беспокоить старенькую: мол, больна, глуха, слепа, не до ярок ей и свадьбы. Наконец ярка найдена, но хозяева не отдают ее, заявляя на нее собственные права, говоря, что это не ярка, а овца, указывая на мету. Пастух убеждался, что мета действительно не та и просил прощения за беспокойство. 

Когда пришедшие убеждались, что их ярку признали в новом доме своей собственностью, то разбивали посреди комнаты горшок с опилками, молодая выходила с веником в руках и начинала мести пол. Гости плясали, черепки крошились под ногами плясунов и смешивались с опилками, действия молодой сопровождались всеобщим шутками и общим смехом — один норовил указать на оставленную крошку, другой кричал, мол не умеет мести, третий начинал кашлять и чихать, сетуя, что хозяюшка подняла пыль к самому потолку, четвертый, наоборот, вступался за молодицу. Молодая оканчивала свою работу, ряженым подносили по чарке и они передавали приглашение отца невесты пожаловать в его дом на ответный свадебный пир и отправлялись обратно. 

Там, когда гости пожалуют, тоже разыгрывалась сцена под названием оживление покойника. Родные жениха вместе с молодыми с песнями, частушками и пляской приходили к свату. Но вместо улыбок и приветствий видели печальные лица, на скамье посреди избы покрытый белам саваном покойник, а вокруг плакальщицы в черных платках. Гости, поддавшись сомнению, начинали ощупывать «покойника», убеждались, что он теплый и начинали его оживлять — дергали за волосы, нос и уши, брызгали в лицо живой водой, щекотали и, в конце концов, шустрые молодые женщины обещались стащить порты, тут то покойник не выдерживал, вскакивал и начинал гоняться за теми, кто особенно усердно старался возвратить его к жизни. Присутствующие валились от хохота. 

На третий день молодых приглашали в гости близкие родственники жениха и невесты, этот обычай носил социально-нравственный характер, подобное гостеприимство способствовало сближению людей, установлению родственных связей, с этой поры родня жениха и невесты могли рассчитывать на взаимную помощь, поддержку и взаимовыручку. 

Полный вариант статьи «Свадебный обряд в Тарханах» в книге П.А. Фролова «Лермонтовские тарханы»